В 2008-м, когда Хакамада окончательно ушла из политики (не стало энергии, интереса и перспектив), ей хотелось дальше заниматься тем, что будет в кайф и при этом будет приносить деньги. К тому моменту она уже попробовала себя в роли мотивационного спикера: за первое выступление на тему «Как преодолеть кризис» получила $100. Очень скоро гонорары повысились, а слава о новом амплуа Хакамады пошла в народ. Ее звали в МГИМО, Финансовую академию, крупнейшие российские компании. «Понимаете, мы привыкли, что из политики не уходят в никуда, – объясняет еще один верный друг Хакамады продюсер Юлия Скворцова. – А она сказала: «Я буду делать что-то другое. Совсем другое. Книги, мастер-классы». Тогда это звучало как вызов. Было вообще непонятно, что она имеет в виду. Но именно в этом качестве Ирина принесла пользу огромному количеству людей. Да, это был выбор out of the box. Но она японка, она думает по-другому, в ней заложена генетическая мудрость веков».

Я говорила с теми, кто ходил на лекции Хакамады, и с теми, кто ее выступления продюсирует. Все солидарны в одном: к ней идут за энергией. Она способна зажечь, дать волшебный пинок. Популярный ютубер Надежда Стрелец вспоминала, как попала на курс Хакамады в состоянии глубочайшего выгорания. И через полгода уволилась с не приносившей удовольствия работы, начала собственный проект. Однако Ирина не любит, когда ее воспринимают исключительно как генератор энергии, считает это дешевым способом сложить с себя ответственность. «Энергия – монета с двумя сторонами, – говорит она. Да, я даю энергию, люди признаются, что выходят с моих лекций окрыленные. Утром просыпаются, а энергия раз – и исчезла. Но в этом и смысл лекций: не чтобы ты забрал порцию «энергетика» и на нем сидел сколько сможешь, а чтобы обязательно предпринял собственные первые шаги. Только тогда и появится энергия. Хотя, сколько ни долби, людям все равно свойственно верить в чудо, в тот самый генератор».

Те, кто не собирается вставать на путь изменений, скорее всего, до ее курсов даже не дойдут. Аудитория Хакамады – те, кто все время в поиске, хотят себя реализовать. «Они на полпути, психологически готовы что-то менять, но страшновато», – говорит Ирина. Она, как проводник, старается дать им инструменты, с помощью которых люди дойдут до цели – начнут коммуницировать с обществом, как принято говорить у современных психологов, со своей позиции, не боясь, что скажут и подумают другие.

40% ее слушателей – молодежь. Но интереснее гендерный состав: всего 30% – мужчины, в России иногда и того меньше. «Ну чему я буду учиться у женщины?» – даже в 2025-м многие мужчины все еще думают именно так, – говорит Ирина. – В России они в принципе не любят публичное обучение, предпочитают корпоративное. В крайнем случае готовы прийти учиться за компанию с женой». В восточных странах, по ее наблюдениям, мужчины гораздо свободнее. Их совершенно не волнует пол спикера – важнее его авторитет, знания, интеллект.

Хакамада много раз выступала в Казахстане, ее здесь любят и ждут. «Тут допускают на рынок, есть демократия, – рассказывает Ирина о своем ощущении Казахстана. – При этом очень сильная централизованная власть, большое влияние тейпов и кланов. Это глина, в которой все перемешано. А глина очень пластичная. Казахстан всегда наблюдает за тем, что происходит вокруг, но неизменно идет своим путем».

В Казахстане, к примеру, совсем не популярны лекции о свободном рынке, тут другая мотивация и другие связи. Но Хакамада не слишком старается подстраивать свои выступления под разные рынки, она продает универсальный взгляд на мир. Поэтому и называет себя «чиллософом» (самая продаваемая ее книга называется «Чиллософия: опыты выхода из безвыходности», то есть постижение мудрости на чилле, на расслабоне). Она убеждена: суть проблемы остается неизменной независимо от времени и места, а вот контекст – да, меняется. Именно поэтому можно дважды прийти на одну и ту же ее лекцию – и это будут два разных выступления.

А вот что в Казахстане востребовано, так это женская повестка. Женщинам хочется знать, как быть одинаково успешной в карьере, в семье, в материнстве. «Это возможно, я объясняю как, – говорит Хакамада. – Если для тебя главное – выйти замуж за большие деньги, тогда терпи. Как получится, так и получится. А если хочешь сохранить самостоятельность и достоинство, предупреди мужчину с самого начала: «Я готова рожать хоть пятерых детей, но при этом хочу все время работать. Возможно, я найду дистанционную работу или мы еще как-то решим эту проблему. Если ты с этим согласен, тогда я тебя люблю. Если не согласен, я тебя тоже люблю, но жизнь наша совместная не выйдет». Почему не договориться на берегу?»

Но ведь Хакамада сама часто замечает, что мужчины не любят разговаривать об отношениях. «Не любят, но в момент влюбленности способны договариваться, – улыбается она. – В этот момент его и надо брать. А если он не договороспособный даже в момент отчаянной влюбленности, не надо выходить замуж, потому что это закончится очень плохо. Но сегодня договариваться стало проще, потому что растет новое поколение, хотите вы этого или нет. Девочки очень активные, хотят быть и реализованными, и стильными, и хорошими матерями одновременно».

Удивительное дело: она много говорит про чилл, при этом ей самой ничего не было дано просто так. Она всю жизнь преодолевала трудности. Бабушка повесилась, когда деда при Сталине посадили (из лагеря он не вернулся). Отец, японский дипломат, не любил мать, счастливой жизни у них не вышло – где-то далеко в Японии у него осталась семья, его мучила совесть, он посылал туда большую часть своих гонораров за переводы. Денег не было, жили в коммуналке, в школе Ирину дразнили «китаезой». В аспирантуре она, чтобы свести концы с концами, подрабатывала ночным сторожем (успела за это время прочесть много полезных книг). В политике, мире мужчин, всегда была белой вороной: женщина, да еще не русская и слишком умная. Где уж тут расслабиться? «Я расслабляюсь, и еще как!» – улыбается Хакамада. Просто расслабление, говорит, бывает разным. Ей достаточно проспать восемь часов на даче, позаниматься пилатесом под молитвенную индийскую музыку. Приготовить обед, погулять с дочерью Машей и собакой, вызвать массажиста. И все – на следующий день она готова написать новую лекцию. А вот длительное расслабление – это уже старость. Не сталкиваясь с препятствиями, мозг перестает активно работать. И угасает. «Поэтому даже если у вас нет жизненной необходимости зарабатывать деньги, достигать чего-то, нужно обязательно что-то делать, – советует Ирина. – Закончил одно – начал другое. Пока человек развивается, упорно двигает свою лодку, отделяет то, на что может повлиять (и куда надо вкладываться), от того, на что повлиять нельзя, это дает огромную энергию. При так называемой роскоши «ничего не делать» энергии не будет. Я знаю нескольких человек, которые заработали денег и вышли на раннюю пенсию. Кончается все алкоголизмом или депрессией».

Сама она учится непрерывно. Она «наблюдатель» – за друзьями, за людьми на улице, за аудиторией на курсах, за соцсетями. Так у нее рождаются идеи. Недавно на даче в воскресенье (после пилатеса, прогулки, обеда и массажа) села и написала лекцию «Человек будущего в настоящем». Суть такая: некоторые боятся будущего, некоторые будущее планируют – и те и другие проваливаются. Те, кто планирует, разочаровываются. Те, кто боится, попадают в депрессняк. «Нужно просто постоянно наблюдать за собой и миром, – считает Хакамада. – Так можно понять, в чем твоя проблема. Наблюдатель в итоге меняет и объект наблюдения». Больше всего ее раздражает популярная нынче фраза: «Я такой, какой есть». «Ну и сиди со своей депрессией и алкоголизмом, если ты такой, какой ты есть. Да, важно принимать себя, но это принятие должно быть критическим – не в смысле постоянной критики себя, а в смысле самоанализа».

Деньги никогда не были целью ее работы. Хакамада говорит: «Деньги уважаю, но не жадная», тратит умеренно. Спрашиваю, что такое, в ее сегодняшнем представлении, умеренность. «Мне необходимо иметь машину, но машина у меня Kia, – отвечает Ирина. – Причем я ездила на Kia, еще когда все вокруг ездили на дорогих «европейцах». Мне нужен водитель, потому что в машине я работаю. И я лучше заплачу деньги, чем буду мучиться с парковками и всегда опаздывать. Мне нужны просторная квартира и скромная маленькая дача, чтобы для разнообразия менять территорию и дышать с Машей другим воздухом. Мне нужно путешествовать, но меня не интересуют дорогие курорты. Например, в Турции, под Кемером, я отдыхаю почти в сарайчике. Рядом растут гранаты, бегают курицы. Но это очень живописные места, где почти никого нет. Кроме того, я нашла способ путешествовать экономно: иногда агентства предлагают мне читать группе лекцию, я читаю бесплатно и бесплатно консультирую, зато мне оплачивают путешествие. Я киноман, поэтому меня приглашают на премьеры, я обожаю художественную литературу, но это ничего не стоит. Я люблю и коллекционирую электронную музыку – это тоже ничего не стоит. На тусовки меня зовут бесплатно, но прихожу я только на музыку, не на тусовку, первым делом смотрю лайнап. Я знаю всех диджеев, но это музыка, которую слушает 0,1% населения. Я не хожу в дорогие магазины, зато радую себя случайным мелким шопингом: когда светит солнце, нельзя же просто так сделать 10 000 шагов! «Давай дойдем до Цветного, купим себе что-нибудь. Или Маше», – говорю я себе. Вот и все мои очень простые радости».

Маша родилась с синдромом Дауна, ей 28, и она живет полной, насыщенной жизнью. Во время нашего интервью Маши не было дома, «уехала на занятия в киношколу, сама, безо всякого напоминания». На том самом дне рождения Константина Ремчукова Маша была с мамой, улыбалась, болтала, танцевала. В том, что она в отличной форме, огромная заслуга Ирины. Не сломалась, не пошла на поводу у общественного мнения, отнеслась к вопросу появления в семье особенного ребенка структурно и системно, как ко всему остальному. «У меня есть одна замечательная знакомая, методолог, которая занимается такими детьми, как Маша, – рассказывает Хакамада. – Сейчас ей около 80. Когда Маше было три месяца, помню, я пришла к ней ужасно взвинченная, я тогда только начинала работать министром (председателем Государственного комитета Российской Федерации по поддержке и развитию малого предпринимательства. – Tatler), и она мне сказала: «Сейчас вы очень нервничаете из-за того, что вы публичный человек. Но пройдет много времени, и вы будете страшно благодарны тому, что есть Маша. Потому что это ребенок, который будет с вами всегда».

Так оно и случилось. Они живут вместе, но Ирина научила Машу самостоятельности. Маша сама ведет свое расписание, сама просыпается по будильнику и завтракает, сама вызывает машину. Дважды в неделю ездит на пилатес, дважды – «учиться на киноактрису» (с собой берет коробочку с обедом, приготовленным мамой). Дважды ездит на работу рисовать принты. А на выходных на даче занимается английским онлайн. «Маша молодец, похудела, правда, мне пришлось отказаться от помощниц: они все время норовили накормить ее чем-то вкусненьким, – рассказывает Ира. – Теперь я готовлю сама. В эти выходные на даче сделала, например, кролика в белом вине, к нему – мелконарезанную запеченную картошку. Я ничего не жарю на масле, готовлю вегетарианские борщи: много моркови, свеклы, зелени, никаких мясных бульонов».

В Казахстане, в разных городах, где Ирина читала лекции, ей встречались семьи, где растут дети с синдромом Дауна. Все родители сетовали, что им тяжело. Специалисты по работе с особенными детьми наперечет – нужно либо куда-то регулярно ездить на занятия, либо переезжать в столицу. Казахстану, как и России, еще предстоит пройти длинный путь в адаптации людей с особенностями развития, но ведь с точки зрения любой религии каждый человек, рожденный на земле, достоин любви и права на полноценную жизнь в обществе. «Мы так боремся за животных, чтобы их не бросали. А дети? – говорит Ирина. – Что будет с ними, когда родители умрут?»

Ее собственная боль – то, что в России пока так и не принят закон о распределенной опеке. Это значит, что заботиться о недееспособных или ограниченно дееспособных людях могут разные опекуны – не только, например, руководство психоневрологического интерната, но и некоммерческие фонды, родственники, близкие люди. Человек, попав в интернат в случае смерти опекуна, не остается в одиночестве перед государственной машиной, которая часто не слишком ласкова к таким людям. Но пока в России нет правовой возможности даже просто дать возможность человеку с ментальной инвалидностью, который лишился родителей и у которого нет родных, готовых взять над ним полную опеку, продолжать жить дома под присмотром нескольких опекунов – его обязаны отправить в интернат. Если с Ириной что-то случится, опекуном Маши будет ее старший брат Даниил, сын Хакамады от первого брака. Ему 47, он живет в Гонконге, работает в IT, у него трое своих детей. Но что делать тем особенным детям, у которых такого замечательного брата нет?

«Я должна работать ради Маши», – часто говорит Ирина в интервью, словно объясняя себе что-то, хватаясь за эту необходимость как за спасательный круг. Конечно, как у всякого фрилансера, у Хакамады бывают разные периоды. Когда есть спрос, она старается брать все заказы. Летает по разным городам и странам, пытаясь лишь вовремя почувствовать выгорание и найти в расписании короткую паузу, чтобы восстановиться и полететь дальше. А бывают периоды затишья, и тогда она думает: «На жизнь мне хватит, на похороны тоже, и на операцию Маше, и на то, чтобы передать деньги сыну вместе с Машей. Поэтому зачем сходить с ума? Значит, пришло время начать думать. Почитать то, что давно не читала. Может, эти паузы даны специально, чтобы родить что-то новое». И тогда она одну неделю живет в собственное удовольствие, а потом бежит по врачам, косметологам и по всем остальным кабинетам, куда не было времени сходить.

«Дисциплина – это свобода управления временем, то есть, по сути, свобода от времени, – объясняет она. – Люди говорят: «Мне не хватает времени, я не успеваю». Так вот в даосизме есть такая позиция: всегда иди от противоположного. Да, у тебя нет времени. Тогда, наоборот, делай еще больше, стань еще более занятым. И тебе придется что? Правильно: расписывать каждый день. Это тот самый пресловутый тайминг. Но в отличие от других людей в тайминг я включаю все: учитываю пробки, характер самого мероприятия – куда-то надо прийти за 15 минут «до», где-то, наоборот, опоздать. И я учитываю все свои увлечения: я очень жадная до жизни, не пожертвую ни одним своим пилатесом. В моей жизни увлечения и работа существуют наравне. Поэтому я так много успеваю, включая абсолютную лень и отдых». Она человек самурайской дисциплины. «Помню, как на Байкале мы однажды танцевали всю ночь, – рассказывает Арсен Нерсисян, основатель «Оратор-клуба», с которым Ирина сотрудничала шесть лет. – В семь утра нам нужно было выезжать, так уже в 6:45 Ирина стояла перед автобусом с собранным чемоданом». Все, кто работает с Хакамадой, подтверждают: в ней нет ни капли звездности, истеричности, необязательности. Если она чего-то не хочет, сразу говорит «нет». И это «нет» твердое, не подлежащее оспариванию. Но если вдруг «да», если она что-то пообещала – сделает в любом состоянии. Как объясняет сама, это привычка людей бизнеса: там надо держать слово. Это в политике можно что-то наобещать и забыть, в бизнесе – нет. Эта ее способность соизмерять себя с другими людьми проявляется не только в быту. Она про жизнь вообще. «Ира очень комфортный человек, – говорит про нее Юля Скворцова. – Она позволяет себе быть собой, а другим – быть другими. Никогда не говорит: «Давайте я вам дам совет». При этом часто сказанная ею фраза полностью меняет ваш взгляд на происходящее. Как жизнь умнее живущего, так и Ира мудрее настоящего момента времени. Она смотрит дальше». Я все-таки прошу ее дать совет, нарисовать картину будущего. «А не будет никакой картины будущего, – говорит Хакамада. – Мы вступили в период хаоса, и он никогда не закончится, в первую очередь из-за новых технологий. Запланировать будущее невозможно, неизбежно будут разочарования. Самое важное – жить настоящим, одновременно забирая из прошлого только полезный опыт. И стараться не повторять ошибок. Ни в коем случае не вспоминать, сколько ты раньше зарабатывал, кем был. Зачем, если ты прямо здесь и сейчас начинаешь с нуля? Нужно двигаться в будущее за счет открытого видения. Это стратегическое мышление: смотришь вдаль, но не планируешь наперед, потому что все что угодно может произойти. И тогда ты становишься элементарной частицей, которая одновременно умеет жить в прошлом, настоящем и будущем. Ты – человек-волна».

Фотография: Алексей Дунаев
Продюсер: Руслан Хабиев
Директор отдела моды: Мария Подгорбунская
Стилист: Мария Фионина
Макияж, волосы: Катарина Кочик
Ассистент стилиста: Светлана Малахова