«Кто подавил восстание в Кенгире в 1954 году?», – гласил плакат, с готовым ответом – «Кунаев». Неизвестно, как американские протестующие узнали о восстании в лагерях рядом с Жезказганом, которое было жестоко подавлено. Лишь много лет спустя Александр Солженицын рассказал всему миру об этом эпизоде в своей знаменитой книге «Архипелаг ГУЛАГ».

«Кто раздавил 200 женщин-заключенных танками? Кунаев», – гласил другой плакат в аэропорту. Очевидно, что митингующие выступали против жестокого подавления советскими властями Венгерского восстания 1956 года. Люди преследовали Кунаева и его советских коллег по всему восточному побережью, пикетируя с плакатами вроде: «Пожалуйста, не убивайте венгерских подростков» и «Советские наркоторговцы, убирайтесь домой». Никакого теплого приема, вероятно, думал Кунаев.

Остальная часть тура прошла более спокойно. Делегация, состоящая из более чем тридцати человек из советского правительства, передвигалась по стране на лимузинах с полицейским эскортом. В их ежедневную программу входили официальные встречи в мэрских офисах и резиденциях губернаторов, банкеты с торговыми палатами. Переговоры проходили за длинными столами с фруктами, конфетами и бесплатными сигаретами. В Майами Дмитрий Полянский, возглавлявший советскую делегацию, произнес типичную речь: «Лед Холодной войны начинает таять. И особенно это заметно здесь, во Флориде, где температура достаточно высока, чтобы ускорить этот процесс!».

На том же банкете Кунаева сфотографировал американский фотограф, когда он смеялся и зажигал сигарету для мэра Майами Роберта Кинга Хайта. Но дружелюбные отношения между американскими и советскими политиками не продлилась долго: когда пришло время оплатить счет в отеле Americana. Как заметил один журналист: «Комиссар округа Артур Х. Паттен младший сказал, что ему не нравится идея тратить тысячу долларов из бюджета округа на кормление 12 русских рисом и уткой».

Несмотря на то, что делегация включала узбека Халила Джалилова, азербайджанца Мамеда Искендерова и казаха Кунаева, для американской прессы они все были «русскими». А если в заголовка не писали «русские», их называли «красными». Как пошутил Полянский перед журналистом: «Единственный, кто носит красное, – это вы в своем красном галстуке, а вы не из нас, правда?».

Кульминацией поездки Кунаева стал визит в овальный кабинет, в центр президентской власти, где казахский лидер и его коллеги подарили Дуайту Эйзенхауэру модель советского ледокола. В ответ Эйзенхауэр дал Кунаеву значок в форме слона, символа Республиканской партии президента. Кстати о подарках, в Филадельфии Кунаев получил трехдюймовую реплику колокола Свободы от мэра, а в Иллинойсе он получил сувенир из дома Авраама Линкольна. Все эти артефакты можно найти сегодня в коллекции музея Динмухамеда Кунаева в Алматы.

Немного выше квартиры Кунаева, на той же стороне улицы Тулебаева, находится дом-музей Ауэзова. Там открыта новая выставка, посвященная путешествию писателя по Америке. О его поездке известно достаточно много благодаря дневнику и незавершённому рукописному тексту «Впечатления об Америке».

Что же делал Ауэзов в своем американском путешествии? После прощания с Кунаевым в Вашингтоне писатель провел весь день в городе. В здании Капитолия в составе советской делегации он наблюдал, как обсуждается законопроект о гражданских правах. А в библиотеке Конгресса Ауэзову были представлены его собственные романы. В Исламском центре Вашингтона, который был построен всего несколько лет до приезда писателя, Ауэзов спросил у имама о зове на молитву и с удивлением узнал, что это происходит через стерео(здесь не совсем понятно о чём речь). Для казахского писателя стало знаковым посещение Библиотеки Фолджера Шекспира – он был первый, кто перевёл пьесы Шекспира («Отелло» и «Укрощение строптивой») на казахский язык.

Американские журналисты с любопытством изучали Мухтара Ауэзова. «У него широкое, красивое лицо, которое явно ориентальное», – писал один из газетных корреспондентов, «но вы могли бы представить его как врача в Сан-Франциско, приехавшего в Нью-Йорк, чтобы выступить с докладом на Американском медицинском конгрессе». Описывая литературный круглый стол, другой репортер написал, что «Ауэзов, выдающийся казахский учёный и фольклорист, не сдержал своей обычной невозмутимости, когда говорил о размере своих яблок, и он выглядел как любой другой садовод». Ученый, но скромный, Ауэзов произвел впечатление на американскую аудиторию.

Во время встреч с обычными американцами, Ауэзов и Кунаев разрушали стереотипы, которые существовали во время Холодной войны. До того, как они побывали в Америке, их считали «русскими» и «красными», чуждыми пришельцами с другой планеты, где существует только враждебная жизнь. Но после возвращения в Алматы, стало очевидно, что благодаря сотням газетных статей и радиопередач, американцы узнали, что советские люди бывают разные, независимо от того, русский ты или казах, ты – думающий, искренний и, прежде всего, человек. Кунаев и Ауэзов могут быть великими в представлении казахстанцев, почти мифическими героями, которые увековечены как легендарные личности, но американская аудитория увидела, что внутри них есть нечто более мягкое и настоящее. Они были просто двумя казахами, путешествующими по миру, разрушающими барьеры и наслаждающимися лучшими моментами своей жизни.